Легенда кино и телевидения, актер московского «Театра Луны» Олег Марусев отметил свой 75-летний юбилей.
STARWAY пообщался с заслуженным артистом России и узнал про самые яркие роли в кино, детстве и студенческих годах в Украине, а также о новой постановке «Шумовик».
На вашем счету роли в кино, театре, проекты на телевидении…. А какие из работ являются для вас знаковыми?
Что касается кино, я не могу похвастаться, что у меня было много ролей. Единственную главную роль я сыграл в 70-х годах в фильме «Возвращение чувств». Я снялся примерно в 30 фильмах, но в основном в эпизодах. Это было связано с работой в шоу-бизнесе. У меня был достаточно плотный график, больше трех-четырех свободных дней для съемок я не мог выделить, поэтому я и выбирал эпизодические роли. Не могу сказать, что среди них были какие-то любимые роли, но было очень интересно работать с разными режиссерами.
Владимир Хотиненко, пригласив меня сниматься в «Гибели империи», не знал, как мне играть моего персонажа, владельца аттракциона «Цеппелин», и сказал: «Придумай сам!», и я придумал этакого мужика с украинским акцентом.
Очень интересно было сниматься в «Графине де Монсоро» Владимира Попкова. В то время в кино еще косо смотрели на «людей из телевизора», а я вел много телевизионных программ, поэтому продюсером Сергеем Жигуновым была поставлена задача сделать меня неузнаваемым. Гримеры придумали огромный шрам, заклеили мне один глаз — и меня и в самом деле стало практически не узнать!
Что касается кино, я не могу похвастаться, что у меня было много ролей. Единственную главную роль я сыграл в 70-х годах в фильме «Возвращение чувств». Я снялся примерно в 30 фильмах, но в основном это были эпизоды. Это было связано с работой в шоу-бизнесе. У меня был достаточно плотный график, больше трех-четырех свободных дней для съемок у меня не было, поэтому я и выбирал эпизодические роли. Не могу сказать, что среди них были какие-то любимые роли, но было очень интересно работать с разными режиссерами.
Олег Федорович, а в театре?
Я люблю все свои роли. Многие из них повлияли на мое мировосприятие, заставили по-другому смотреть на те или иные вещи. Это работы в таких спектаклях, как «Ночь нежна», «Диагноз: Эдит Пиаф», «Жена на бис» и даже в новой постановке Сергея Проханова «Маки», которая только готовится к выпуску. Здесь я играю знаменитого шахматиста Ласкера. Мне очень импонирует то, что Сергей Проханов не делает икон из известных персонажей. В театре у меня было около десятка ролей, каждая из которых заставила меня немножко измениться.
Расскажите, пожалуйста, о своих воспоминаниях о детстве, о студенческих годах.
Я родился во время войны в Ташкенте, где мама была в эвакуации. Но врачи посоветовали перевести меня в среднюю полосу России, где благоприятный климат. Мой отец родом из Москвы, а мамины родственники жили на Украине. И мы поехали в Херсон, где, как было решено, климат более подходящий для ребенка. Позже к нам переехал и мой папа, Федор Герасимович Марусев. Надо сказать, что он был успешным артистом театра. Я не видел его на сцене, могу судить только по отзывам его коллег, которые тогда работали с ним в Ташкентском театре имени Горького. Это Олег Милявский, Константин Яницкий, очень известные артисты своего времени, которые мне говорили много хороших слов о папе.
Но, с другой стороны, я сужу по его репертуару: папа за один сезон сыграл легкого и веселого Труффальдино в «Слуге двух господ» и порочного гения Сатина в спектакле «На дне» Горького. Думаю, что одновременно сыграть две такие роли мог только по-настоящему хороший артист. Но переезд в Херсон создал определенные сложности для отца, поскольку он не знал украинского языка. И в итоге он был вынужден работать заместителем директора или директором театра.
Мое детство в Херсоне можно назвать хулиганским. Мы были детьми, которые воспитывались в военных окопах, собирали гильзы, патроны, гранаты, которых в городе было огромное количество, бывало, что подрывались… В общем, мы не были паркетно-асфальтными пацанами, мы знали, что такое хулиганство, бандитизм, но в то же время нам было присуще свое понимание чести и достоинства.
А как же все-таки оказались в театральном училище?
Слава богу, я встретил замечательных ребят – артистов Криворожского театра, которые приехали на гастроли в Херсон. Они рассказали, что в городе Днепропетровске есть театральное училище. А я, все детство проведший в театре, даже не представлял себя в другом, кроме театра, месте. Кстати, я не думал, что буду артистом, я хотел стать осветителем. Мне очень нравилось менять фильтры, что-то там крутить… Но в итоге в пятнадцать лет я поступил в Днепропетровское театральное училище к замечательному режиссеру и педагогу Даниилу Тихоновичу Бондаренко, ученику знаменитого Курбаса. То, что я от него узнал о театре, стало основополагающим. Несмотря на то, что потом я учился на театроведческом факультете в Киеве и режиссерском в ГИТИСе, ничего кардинально нового для себя я там уже не услышал.
Сразу после училища я пошел работать на эстраду. Причина этого была довольно банальна: там больше платили, а в молодости всегда хочется иметь возможность больше зарабатывать. Кроме того, там, в отличие от театра, не было строгой дисциплины, бесконечных репетиций, ты мог самостоятельно что-то планировать…
Затем я познакомился с Геннадием Юденичем, который тогда организовал театр «Скоморох», его площадной театр сильно на меня повлиял.
Потом я уехал в Москву, вернулся на эстраду, и я благодарен судьбе за то, что она дала мне возможность встретиться с величайшими артистами, со звездами мирового уровня. Это были и Жаклин Франсуа, и Роберт Янг, и Теннесси Эрни Форд, величайшая звезда американского шоу-бизнеса, под духовную музыку которого до сих пор молятся все протестанты мира.
Олег Фёдорович, расскажите, пожалуйста, о своей работе со студентами-театралами.
Сейчас я чуть меньше занимаюсь педагогической деятельностью, чем раньше.
Дело в том, что после того, как я сам окончил институт, мои педагоги на протяжении многих лет помогали мне в моей карьере, давали рекомендации, звонили кому-то. А когда я сам, будучи преподавателем, попробовал порекомендовать своего ученика одному человеку, от которого многое зависело, и которому я в свое время помог, то услышал: «Старик, понимаешь, кастинг надо пройти. Ничего не поделаешь». И тогда я понял, что ничем не могу помочь своим ученикам. Время изменилось. А ведь за четыре года ты привыкаешь к ребятам, они становятся твоими детьми. И когда они смотрят тебе в глаза с вопросом: «А что же дальше?», а ты не знаешь, что им ответить — это очень тяжело, буквально сердце останавливается.
И я сказал себе: «Нет, я преподавать актерское мастерство на профилирующем факультете больше не буду», и я стал читать то же мастерство актера для продюсеров, для телеведущих. Там, где есть определённый курс часов, отведенных для этой дисциплины, я прочел его — и все. Кстати, в ГИТИСе я уже много лет являюсь председателем экзаменационной комиссии по приему дипломных работ.
Нынешним студентам я могу дать один совет – идти в актеры надо только тогда, когда ты без этого не можешь жить.
Один мой товарищ стал директором автосервиса и зарабатывал полторы тысячи в месяц в то время, когда зарплата инженера на производстве составляла 120 рублей. Другой работал официантом и имел две машины. Мне, к слову, тоже предлагали попробовать себя на этот поприще, поскольку я умею создавать определенную атмосферу. Но нет, я не пошел, потому что я не могу жить без этого наркотика, которая называется Сцена, без ощущения зрительного зала… Обо мне в какой-то энциклопедии было написано, что я единственный конферансье, который умеет по-настоящему общаться с публикой. Я не любил учить наизусть пошлые анекдоты и потом рассказывать их в качестве импровизации, я мог спуститься в зрительный зал и беседовать с людьми о жизни, о любви, обо всем не свете…
В «Театре Луны» готовится премьера спектакля «Шумовик». Что Вы можете рассказать о своей новой роли в этой постановке?
Сейчас рано что-либо говорить об этом, я пока не знаю, что получится, но уже догадываюсь, что физически это будет очень тяжелая роль. А дальше — что придумает режиссер Александр Рыхлов, что подскажет Сергей Проханов… Моим партнером по сцене будет Максим Щеголев. Если публика пойдет — значит получилось. А если не пойдет, то наверно что-то получилось но не вовремя: или чересчур рано, или слишком поздно. Посмотрим…
Фото: личный архив актера, пресс-служба «Театра Луны»
Материал подготовил Юрий Левченко, пресс-служба «Театра Луны»
